The Art Of War: The Prisoner

[maryaxl]

Лэндспидер нёсся над замёрзшим болотом. Оно замёрзло впервые на памяти местных жителей. Это был дурной знак. Осиротело оно без своего Древнего Хтонического Зла, спящего под капельницей где-то в Гренобле. С трепетом ждут его пробуждения и надеются на него, как на чудо.
"Если болото замерзает - значит, некому баламутить воду. Интересненько..."
Ойген притормозил лэндспидер над кочкой, стащил сапоги со связанного Оскара и переобулся - на случай, если трясина промёрзла не так глубоко, как он думал. Сапоги показались ему подозрительно знакомыми. Наверняка пленник не скажет, где их взял, но догадаться таки несложно.
Лёд даже не трещал под ногами. Запорошённые снегом кочки оставались неподвижными. Одно из двух: либо проклятый демон Кириенко впал от одиночества в спячку и вмёрз в лёд, либо... либо всё намного хуже.
"Криль Кэссиди, древний король праоксюморонской ядерной державы... Когда ж ты угомонишься, дерьма кусок?" Ещё когда Семикрасный пребывал во здравии, Ойген брал у него Кириенко погонять для своих целей, но потом вернул на место, ибо нехуй. Судя по тому, что болото промёрзло основательно, Кириенко мог покинуть его сразу или спустя несколько дней после того, как всё случилось, но точно до того, как ударили морозы. Впервые после своего воскрешения Ойген пожалел, что не имеет привычного облика и сверхсовременного сканера на борту: можно было бы прочесать болото насквозь, чтобы увидеть вмёрзшего в лёд ядерного демона... или не увидеть.
"Крейсер на болоте - это ещё смешнее, чем танк на сцене... стоп... Танк! Если Броден - пробудившийся Виндрайдер, он точно должен увидеть..."
Монтелиус был в сознании, но вёл себя подозрительно тихо. Вернувшись, Ойген заметил, что тот перетирает верёвку об остриё выступающей железяки. Бывший гитарист Sabaton удостоился пары мощных крейсерских тычков и на всякий случай двух пар стальных браслетов - на руки и на ноги. Стулом Ойген решил его не бить, чтобы тот не двинул кони раньше времени.

Наконец-то Civil War смогли поподробнее разглядеть своего Покровителя. Да уж, не сабатоновский "ангел", даже близко нету. В бесформенном свитере, уподобляющем её разожравшемуся Мэдеру, не к ночи будь помянут, в безобразных чёрных штанах, закатанных до колен... Зелёные волосы, опять же, жидкие и немытые. Брр. Но так трогательно ухаживала она за контуженным Рикардом, что не поворачивался ни у кого язык назвать её чмошницей или другими подходящими ей словами.
- Когда нас выпустят? - спросил Йоханссен.
- Патрик вспомнил про нычку, - засмеялся Мюр. - Она у меня под кроватью. Когда нас освободят, пойдём ко мне, а то у нас в штабе сами помните что.
При слове "нычка" Фанька оживилась.
- Будете моё назначение обмывать, злодияки? Про меня не забудьте.
- А нас точно выпустят? - Йоханссен немного напрягся.
- Не боись. На кой им надо держать у себя такую ораву, когда самим не всегда хватает? Как встанет Рикард на ноги - сошлют его на исправительные работы в Нью-Пауки, и Оскара с ним туда же, а вас по домам. Ну, может, песды дадут на дорожку - для профилактики...
- А это... обязательно их ссылать? - спросил Пицца. Обещание "песды на дорожку" его даже не удивило после всего пережитого.
- Думаю, это самая мягкая мера наказания в этом случае. Накосячили они конкретно. Ойген сказал, что будь на его месте Андрей Андерсен - вздёрнул бы Оскара без суда и следствия. Но здесь же все, блядь, гуманасты...
Крайняя фраза насторожила группу. "За что нам такое, - подумал Мюр, - неужели за то, что эти два красавца натворили?" Теперь все следили за девушкой с опаской. Но Фанька лишь мерзенько улыбнулась и снова уселась рядом с кроватью Рикарда.
- Проснётся - надо сделать перевязку, - пробормотала она себе под нос, ни к кому не обращаясь.

В Бункре ждали Хаккинены - отец и сын. Хьюго был в шаманском наряде со всеми атрибутами, а Мика - в любимой застиранной майке Finntroll и камуфляжных штанах.
- Сынок, иди сегодня один, мне с дядей Ойгеном поговорить надо. Серьёзно.
Хьюго послушно вышел. Зиновий Аронович покосился на Оскара, небрежно сброшенного в угол, и в лоб спросил:
- Откуда танк?
- Я всё объясню, - Ойген был готов к потоку мата и на всякий случай настроился на запоминание незнакомых слов и выражений. - Помнишь группу Sabaton?
- Кто ж их, чертей, не помнит... Ты что у нас, угонщиком танков заделался? На свалке тебе запчастей мало, корабельный ты типасорум? Хочешь, чтоб этот ихний Сундстрём нам ещё и угон припомнил? И что это за чорт с бородой и в наручниках?
- Давай по порядку, - Ойген сел на пол, скрестив ноги, как его научила Фанька, и разлил по стаканам морошковую. Хаккинен сел напротив и внимательно выслушал товарища, после чего изрёк: "Хуёво!", взял вместо стакана бутылку и выпил её залпом.
- Зиновий Аронович, сейчас такой расклад: выводим танк и гоним на болото. Если подо льдом никого нет - любым способом прочёсываем Седлецк на предмет шатаний Кириенко. Не должен ядерный демон шляться без присмотра.
- А с этим что будем делать? - Хаккинен кивнул на Оскара. - В прорубь? Как-то не ожидал я от него такой хуйни, если честно...
Ойген расстегнул наручники на ногах пленного и вытащил кляп у него изо рта.
- Здесь можешь орать сколько влезет. Нахуй ты тут никому не впёрся.
- Я буду жаловаться в ИСТУКАН, - тихим обиженным голосом произнёс Монтелиус. - Вы нарушаете туеву кучу конвенций по обращению с военнопленными. Кто вы после этого, а?
- Давай, таможня, расскажи нам про конвенции, - на пороге стоял Ди Си Купер. А рядом с ним - Шмиер, и были оба аццки злы.
- Ну что? - спросил Хаккинен. Шмиер развёл руками.
- Это пиздец, Зиновий Ароныч! Я таких долбоёбов ваще нигде не видел! Хочет быть танком, и всё тут. Уж я ему сорок раз объяснил, как эта хрень работает, а всё равно не доходит.
- Вдвоём делились опытом, - подтвердил Ди Си. - Может, дело в том, что у него не было таких прошлых жизней, как у нас? Иначе бы он всё умел и всему научился достаточно быстро. Он не вспомнил - ему нечего было вспоминать. Он просто дорвался до желанного, не представляя, как это выглядит на самом деле.
- Случай негарантийный, - произнёс вполголоса Ойген. Затем подошёл к Оскару и спросил: - Сколько у вас таких, как Броден?
Похоже, Монтелиус понял, что в подобной компании выёбываться бесполезно. Да и в прорубь, опять же, не слишком-то хотелось.
- Один он у нас был такой. Безбашенный. 50% швед, 50% чех, 100% идиот... Чего вы от меня хотите? Я всё равно не знаю, как превратить его обратно.
- Пиздишь, - глаза Ойгена засеребрились и вспыхнули жёлтым огнём. - Сколько ты ещё будешь нам моск ебать, чорт убогий? Тебе же известен принцип работы! Прекрасно известен! Хийси!
Бункре заволокло клубами дыма. Это означало, что пепельный элскин наконец добрался до своей добычи.