The Art Of War: Freedom

[maryaxl]

Сегодня Тагтгрен пришёл в сопровождении своей барабашкинской свиты и заметно похмельного Пэра. В руках у него были какие-то бумаги.
- Посидели и хватит. Задрало уже вас всех содержать. Подписывайте всё это говно и катитесь на все четыре. Фанька, проследи, чтоб все подписали.
Дружный восторг Civil War не поддавался описанию. Только двоим было невесело - по разным причинам.
Фанька стояла у стола и следила, как её подопечные подписывают по две бумаги - о неучастии в боевых действиях и о признании её Покровителем. Каждый, подписав, пожимал руку Тагтгрену и Сундстрёму, улыбался и выходил. Сунден был крайним, и ему подсунули ещё две бумаги. Одна из них оказалась подпиской о невыезде, другая - постановлением о предстоящей ему нью-пауковской каторге, на которой Рикард со вздохом написал традиционное "ознакомлен" и нарисовал хуй. Они с Пэром обменялись понимающими взглядами: гитариста Civil War всё ещё пошатывало от слабости, а комсброда Sabaton - с жестокого бодуна.
- Компот в холодильнике с вечера, - сказала Фанька. - Я оставила Алекси рецепт, он разберётся.
- Валите уже, - проворчал Тагтгрен. Валили, впрочем, и без его напоминания.
Оказавшись за воротами, Civil War остановились.
- Где Фанька? - спросил Мюллбэк. Покровителя среди них не было.
- Подождём десять минут и пойдём домой, - предложил Мюр. - Тут же недалеко совсем...
- Нет, - неожиданно возразил Рикард. - Мы никуда без неё не пойдём. Она дороги не знает.
Фанька действительно появилась где-то через десять минут, потрясая бумагами.
- Вот и заебись. Теперь осталось ваши автографы собрать. И это... Рикард, можно будет тебя кое о чём попросить?
Группа переглянулась. Они и так подписали сегодня достаточно странных документов. Ещё один?

Льётся рекой старый добрый шнапс, не отстаёт от него родное немецкое пиво. Всё более раскрепощёнными становятся разговоры, как будто все они - люди, а не Высшие. Иногда надо и так.
- Ойген, что ты в ней нашёл? Я бы понял, если бы она была из одного с нами времени, прошла войну. Но этому поколению нечего помнить. Оставь её.
- Она слышит. Понимаешь? Слышит нас. Вспомни, разве не она молилась тебе в Лабё? Это было при мне, я отлично помню.
Бисмарк помнил. Для него это было одним из ценнейших мгновений. Но что это та же самая...
- Это простая портовая блядь, Ойген. Сегодня она с тобой, а завтра с танком, потому что вчера была с самолётом и ей надоело.
- Неправда. Много ли народу слышит тебя? Много ли народу слышит нас обоих? Вовсе нет. И почти все из слышащих знают её. Много ты видел таких блядей?
- Блядей обычно знают все... - линкору не хотелось продолжать разговор.
Мелькнул за окном рыжий хвостик. Спустя минуту в приоткрытое окно забралась белка и бесцеремонно устроилась на столе. Ойген отнял у командира бутылку и спрятал под стол.
- А говорят, что белочка только к людям приходит...
Гостей на ДР Бисмарка собралось прилично. Сейчас все они ржали в голос.
- Хватит ржать, - Ойген заметил на лапке у белки небольшой свёрток и осторожно отцепил его. - Это, кажется, курьер, а не похмельный глюк.
Завёрнутый в брезент листок бумаги был весь засран чьими-то подписями. Из всех тринадцати Ойген узнал только Фанькину. Он перевернул листок.
"У нас всё хорошо. Всех выпустили. Броден снова человек. От имени коллективов Sabaton и Civil War, а также покровителя Sabaton Алекси Кивилааксо и аццкого продюсера Петера Тагтгрена поздравляем герра Бисмарка с юбилеем. Любим вас. Ф.Х."
Подошёл Шарнхорст. От него пахло незнакомой травой.
- А чья это подпись? - он ткнул в закорючку рядом с Фанькиной. - Никак Гнейзенау? Не похоже нихх, конспиратор блять...
- Сгинь, - Ойген полез в карман за якорем, но вспомнил, что отдал его Ханнесу. В другом кармане довольно-таки предсказуемо обнаружился урановый лом, что спровоцировало новый взрыв веселья среди гостей.