Ацуши Сакураи сидел в седлецком парке на скамейке и пил вино.
Мимо бродили разные персонажи, лишь изредка поглядывая на него - в основном из-за того, что он пил именно вино, а не палёную сталинградскую водку. Вино в этих краях было редкостью. Те, кто хотел выпить что-то поприличнее палёной сталинградской, обычно брали кваджалейнскую кокосовку.
- Извините, - обратились к нему две подошедших и явно наспех накрашенных девушки, - Вы случайно не подскажете, как пройти в музей?
- Вам не сюда, - Сакураи вспомнил, что до музея вроде бы ходила электричка, но только раз в сутки и только по субботам, а с Нового года не ходит вообще. Стоп, а откуда он это знал?
Девушки мялись, жались и явно хотели чего-то большего. "Мне пиздец, - подумал Ацуши, - я здесь никого не знаю". Он сделал вид, что любуется окружающей природой. В роли окружающей природы выступал Михаэль Киске на явно угнанном где-то мотоблоке, нагруженном запчастями со свалки.
Внезапно у скамейки возник Марти Фридман с гитарой. Девушки мгновенно переключились на него. Ацуши с облегчением вздохнул и снова принялся было за вино, как вдруг услышал противный голос над ухом:
- Так-так. Распиваем, значит, в общественном месте?
Говоривший был немолод, сед и длинноволос. На его плечах были видны следы сорванных погон.
"Это же бывший инспектор Низоватый, - подумал Фридман, не переставая играть для девушек. - Вот чего ему до сих пор неймётся?"
- А где ваши погоны? - докопался Марти до Низоватого. - И почему вы не в Жуковке?
- Ты играй, сынок, играй, - отмахнулся Корнелий Константинович и снова повернулся к Сакураи. - Ваши документы!
Японец предъявил ксиву. Увидев пометку "7й техник Тирпиц", Низоватый сник и поспешно откланялся.
Всё это видел Ойген, но подходить не стал. У него была другая задача: проследить, чтобы Киске добрался без приключений. А потом докопаться до него и спросить, откуда в Седлецке взялся фронтмен Buck-Tick и не готова ли пятая по счёту модель транслятора.