Утро добрым не бывает. Это знает каждый, кто хоть раз в жизни отведал колхозного самогона. В который раз Сорум в этом убедился. Кое-как сполз с кровати, доковылял до стола и нашёл на нём стакан воды, а под ним записку.
"Спасибо вам, люди. Я увидел, какими вы бываете. Хочется надеяться, что я приходил не зря". Дата, неразборчивая подпись. Почерк был аккуратным и незнакомым. Сорум долго фтыкал в записку, пытаясь вспомнить, что вчера было, но так и ниасилил.
Внизу Мика Хаккинен ругался с Гелей Коптер.
- Ты что, отпустила гостя в такую погоду? Ночью? Надеюсь, хоть денег-то с него не слупила?
- Шо ты, Зяма! За кого ты меня принимаешь? Я честно предлагала ему остаться переночевать, но он так торопился, помог Томасу занести Мэтта наверх и сразу ушёл... Зяма, а откуда у него такая свечка, как у нашего Сирфа? Горит - не сгорает, и под проливным дождём не гаснет...
Несмотря на сильнейшее похмелье, Сорум отметил, что Лаптумов рожать не тянет. Пожалуй, в первый раз с незапамятных времён.
читать дальше
- Ну и где ж тебя опять носило? - проворчал Бисмарк. - Ты посмотри на себя: мой Оскар и то чище был, когда в лужу упал! И что это за фуфайка на тебе?
- Долго рассказывать, - адъютант снял очки, положил их на тумбочку и принялся раздеваться. Из кармана у него выпал смешной красный птенец и вскарабкался на занавеску.
- Это ещё что такое?!
- Омская птица, - объяснил Ойген. - Вместо голубей. Дружок нашего авианосца подогнал, когда я у ребе Шапира был. Кидаться ею неудобно, зато Оскар ей ничего не сделает. Против неё только Кот-Баюн силу имеет, так Геля Коптер сказала...
- Ойген, - нахмурился Вальтер, - тебя не настораживает, что вокруг тебя одни евреи? Ребе Шапир, Геля Коптер...
- Ви онтесемит? - вопросом на вопрос ответил крейсер и улыбнулся.
- Подъебал, - вздохнул Бисмарк, убиваясь фейспалмом. - Иди уже ванну прими и спать. Если хочешь, Флэнн тебе чаю с пирожными приготовит.
- Хочу, - Ойген не переставал улыбаться: выкуренные по дороге цветочки - подарок Йорки - делали своё дело.

- …и тогда Прекрасный Принц заколдовал ядерного демона и превратил его в вонючую болотную соплю. А поскольку сам был немецких кровей, то заповедал почётнейшим землякам своим ту соплю гнобить и пощады не давать. И потому пошёл дядя Шуми карать ядерного демона страшными карами, и творит тако по сей день... - Прислушавшись к ровному сопению Айны, Хьюго понял, что сестрёнка спит. Пора было и самому отключаться от Внешнего Поля и идти спать, но ему вдруг стало любопытно, что за сказку он рассказывал и на какой волне её поймал. Но сколько ни искал юный Хаккинен эту частоту по координатам, так ничего и не нашёл. Зато приснился ему большой военный корабль, уходящий вдаль, и на нём развевался флаг с логотипом онсампля ТрэшЪ Твою Мать. А в небе над ним плыл неизвестный летательный аппарат - чуть побольше, чёрный, как ночь, ощетинившийся антеннами ближней и дальней космической связи.
Утром пришёл отец и принёс какого-то неформала с пирсингом в подбородке. Неформал дрых.
- Как я задрался, - Хаккинен-старший положил безчувственное тело в угол и плюхнулся рядом. - Всю ночь ловили этого буйного Толкки. Всё кричал про какой-то имперский флот, крейсера и осклизлую мерзость. Жаба Хатт ему, что ли, мерещился на Звёздном Разрушителе?..
"А ведь ты знаешь больше, чем говоришь," - догадался Хьюго, но ничего не сказал.
- И да, - добавил отец, - когда этот кросавчег проснётся, налей ему из моей фляжки. Если что, звать его Ричи Фолкнер.