Половину стены закрывала карта мира. С потолка свешивался глобус Млечного Пути, и Ханна, сидевшая на руках у Ойгена, показывала на него пальчиком и хохотала.
- Я тоже так думаю, - согласился Ойген. Он никогда не разговаривал с ней как с ребёнком, поскольку видел её истинную сущность вне времени. О чём они общались по своим каналам, было известно только им.
Пицца лепил на карту разноцветные флажки и магниты, отмечая места будущих гастролей ТТМ. Роббан опять куда-то пропал. Мэдер писал завещание. Фара ходила по столу и совала хвост ему в лицо.
читать дальше - Где-то я всё это уже видел, - задумчиво сказал Хаккинен, входя в землянку. Лицо его было крайне напряжено. Ойген понял, что произошло нечто весьма неприятное, потом вспомнил, как прошлой ночью не смог достучаться до Фаньки: она пыталась работать на каком-то другом канале. Зачем?
- Зиновий Аронович, что случилось? - спросил Пицца. - На Вас лица нет.
Хаккинен подошёл к столу, беспокойно ероша волосы, согнал оттуда Ника и Фару и уселся сам, закрыв руками лицо.
- Вчера на лимонке серьёзно пострадал молодой курсант. Конечно, во всём можно винить дождь и скользкую трассу, но всё это время рядом был Сутиль и видел характер повреждений машины. Там, кажется, не только об трактор...
- На что ты намекаешь? - Ойген снял с потолка глобус и дал Ханне вместо мяча. - Пулемёт? Откуда, если мы сплавили его по Дымной в гробу?
- На то, что этот гроб кто-то выловил, - пробормотал Зиновий Аронович. - Или, что более вероятно, его выбросило на берег. О содержимом его могли знать Кронштейн и Кириенко, но оба они сейчас в плену у троллей, которые за ними приглядывают. Есть мнение, что пулемёт попал в чужие руки совершенно случайно, но как он опять оказался на лимонке, чьими стараниями?.. Надо ехать в Сочи и выяснять.
- Опять мне? - спросил Ойген.
- Нет, - Хаккинен поднялся из-за стола. - Ни ты, ни Шарнхорст в это лезть не будете. Я вам запрещаю на правах комсброда ТрэшЪ Твою Мать. И да, мне понадобится твой лэндспидер.

"Медведь - Защитнику. У шефа родилась дочка. Все здоровы и чувствуют себя хорошо".
"Передай мои поздравления. Хоть что-то хорошее в эти грёбаные дни..."
"Что-то случилось? Неприятности в группе или ещё что?"
"Моя группа уже сама по себе неприятность для кое-кого, хе-хе. Но речь не об этом. Что за пулемёт выловил Хулкофф?"
"Весьма странной конструкции. Первый раз вижу такое. Не видел ни в музеях, ни в книгах по истории. Гуглил современные пулемёты - не то..."
"И не нагуглишь. Если это то, о чём я думаю, вам придётся помочь в расследовании одной весьма нехорошей вещи, случившейся вчера утром".
"Защитник, Медведь тебя понял. С кем связаться?"
"Выведи терпилу на Ривфадера. Сам не лезь, а то опять от жены получишь. Вот координаты..."
Всё это время Рикард стоял у Фаньки за спиной и делал вид, что зашёл случайно. Когда она закрыла мессенджер и обернулась, он вздрогнул: её глаза были пусты. Невидящим взглядом она посмотрела куда-то сквозь него, встала из-за ноута, подошла к зеркалу, взяла ножницы и начала обстригать волосы. Кое-как, коротко, криво и косо, как стригли вшивых беспризорников.
- Фанька... Ты что делаешь?..
Покровительница даже не повернула головы. Потом вдруг встрепенулась, как бы очнувшись:
- Если будут спрашивать обо мне - я на Совете с докладом и меня там ебут. Меня не будет несколько дней, ведите себя хорошо, иначе сами знаете.
- Осторожней, - Сунден не решился обнять её на прощание, боясь, что с такими глазами она ударит его ножом. Он не узнавал Фаньку, к которой привык, потому что это была не она.

Подъезжая к воротам штаба Civil War, Хаккинен уже знал, что увидит. И всё равно его передёрнуло, когда он увидел, как из ворот выходит Партизанка Максима. Коротко обстриженные тёмные волосы, колючий злобный взгляд - как будто и не прошло пятнадцати лет.
- Хулкофф свяжется с тобой в ближайшее время, - сказала она, садясь на сиденье. - Насколько я поняла, нам придётся ехать в Сочи и допрашивать пол-лимонки?
- Будем действовать аккуратнее, - Хаккинен протянул Максиме шлем. - Надень. Времена уже не те, я за тебя перед Ойгеном головой отвечаю. Кстати, почему он не смог выйти с тобой на связь?
- У него нет связи со мной, - Максима подчеркнула два крайних слова. Хаккинен понял.